Брак и церковь

Ноябрь 18th 2016 -

Брак в Кане Галилейской. Чудо о претворении воды в вино (Ин. 2, 1-11) Сербия. Косово. Монастырь Высокие Дечаны, XIV век

Профессор Троицкий Сергей Викторович

Напротив, некоторые святые отцы защищают мнение, что благодать (χάρις) брака дана первым людям лишь после первородного греха, когда брак явился необходимым для борьбы со смертью, как пишет, например, Амфилохий Иконийский[35].

Мнения, что брак установлен именно после и даже вследствие первородного греха, мы встречаем в ранних произведениях Златоуста, у св. Григория Нисского, у блаж. Феодорита, Иоанна Дамаскина, Максима Исповедника, Максима Грека и др.

И богослужебные книги православной Церкви свидетельствуют, что брак не разрушен грехом. "Супружеский союз, — читаем мы в Требнике, — ни прародительным грехом, ниже потопом Ноевым разорися[36]".

Ту же мысль находим и в 49-й главе Кормчей книги (Еклоге): "Ни жены виною змия гордого наченши вкушения от мужа разлучи, ни того владычни заповеди преступления супругою поспевшее отлучи, но от тоя убо спряжен грех потопи, сочтания же не разлучи[37]". Что грехи человечества не исказили института брака, видно из того, что Бог благословил брак и после потопа. «Когда Бог наказывал людей потопом, — пишет блаженный Феодорит Кирский, — он ввел в ковчег не только мужчин, но и женщин в одинаковом количестве и возобновил первое благословение. Ибо и им сказал: “Плодитеся и размножайтесь и наполняйте землю”» (Быт. 9, 1)[38].

О святости ветхозаветного брака говорят и заповеди Десятословия, сопоставляя ее нарушения с тягчайшими преступлениями против Бога и ближнего. "Истинная любовь эта (брачная), — пишет св. Ефрем Сирин, — от Адама до Господа нашего была таинством совершенной любви Господа нашего[39]".

Древний христианский писатель, известный под именем Дионисия Ареопагита, говорит, что язычники (эллины) смотрели на брак именно как на таинство[40]. По учению каббалистов, единственный канал, через который благодать Божия изливается на человечество, — это брак[41]. О религиозном характере брака у всех народов говорят многие авторитеты[42]. «Во всех странах и во все времена религия принимала участие в заключении брака», — пишет Монтескье[43].

Но видели ли в браке евреев и язычников таинство сами христиане? И на этот вопрос нужно дать положительный ответ, так как за это говорят и прямые свидетельства древней письменности, и фактическое отношение христианской церкви в древности к еврейским и языческим бракам. Климент Александрийский не видит различия между браком ветхозаветным и новозаветным. «Так как закон ветхозаветный свят, то свят и брак», — пишет он. И ветхозаветный брак был таинством, как прообраз Христа и Церкви, о чем говорит апостол[44]. «Брак является делом честным и у нас, и у язычников», — пишет Златоуст[45], относя, таким образом, и к языческому браку слова апостола: «брак честен во всех» (ν νάσιν; Евр. 13, 14). «Брак существует и в синагоге», — доказывает Блаженный Августин[46]. А св. Зенон Веронский доказывает, что язычники обладают всеми брачными добродетелями, так что он недоумевает, чему бы он мог их научить. "Поистине, — иронически добавляет он, — мы побеждаем только в том, что христианки в силу своей святости большее число раз выходят замуж, да еще за язычников, о чем нельзя не упомянуть без великой скорби или вопля[47]".

Считая брак таинством, древние христиане принимали его в том виде, как он существовал у евреев и язычников и, следовательно, видели таинство и в языческом и еврейском браке. Никогда брак перешедших в христианство супругов не нуждался в каком бы то ни было подтверждении со стороны Церкви, чтобы стать таинством. Христиане первых веков, чуждавшиеся еврейской обрядности и предпочитавшие мучения и смерть, по-видимому, невинному участию в языческом культе, принимали брак в еврейской и языческой форме без всякого протеста и сами указывали на это язычникам. «Они, то есть христиане, заключают брак, как и все», — говорит один христианский апологет II века[48]. «Всякий из нас признает своею супругою женщину, которую он взял по законам, вами (то есть язычниками) изданным», — говорит другой апологет в своей апологии, поданной императору Марку Аврелию (166–177)[49], Климент Александрийский христианским браком считает брак κατ νόμων[50]. Лаодикийский собор от христианского брака требует только того, чтобы он был совершен «свободно и законно», то есть согласно с римскими законами (прав. 1).

Св. Амвросий Медиоланский говорит, что христиане берут жен «по таблицам», то есть по римскому закону 12 таблиц[51]. О совершении брака по римским законам упоминает и Златоуст[52].

За признание языческого брака таинством говорит и то обстоятельство, что в древней христианской письменности мы не находим какого-либо особого брака, специального христианского определения брака. Наоборот, древние канонические и догматические памятники пользуются определением брака, данным для языческого брака римским юристом язычником Модестином[53], и даже называют его "наилучшим[54]", а в одном авторитетном догматическом памятнике определение Модестина применено именно к таинству брака[55]. О благословенности брака и до Христа говорит св. Симеон Солунский. "Брак допущен для одного деторождения, — пишет он, — чтобы не без благословения было происхождение и начало людей и чтобы не без него они имели жизнь[56]".

Если блаженный Августин учил, что таинство брака существует только в христианской Церкви, а у язычников нет брака вообще, то это учение, отразившееся в современном различении католическим бого-словием сакраментального и не сакраментального брака, вытекает из отвергнутого Церковью учения о совершенном извращении природы человеческой первородным грехом и долгое время не пользовалось признанием даже на Западе. К выводу об отсутствии брака у язычников Августин приходит посредством такой цепи заключений: «Апостол учит, что “все, что не по вере, — грех” (Рим. 14, 26). Язычники веры не имеют. Поэтому все, что они делают, есть грех. Между тем брак не грех. Следовательно, у язычников нет брака». Этот вывод, получающийся путем quaternis terminorum[57], не разделялся в старое время даже западною церковью. Мы уже видели, что папы Иннокентий III и Гонорий III категорически заявляют, что таинство брака есть и у язычников. А в самом Corpus iuris canonici подробно разбирается и опровергается это учение Августина. А именно: Грациан доказывает здесь ссылками на св. Писание, что сам Христос (Лк. 14, 26; Мф. 19, 29) и апостол Павел (1 Кор. 7, 12; Тит. 2, 4) признавали существование брака и у нехристиан, что слова апостола «все, что не по вере, — грех» имеют тот же смысл, что и слова «блажен, кто не осуждает себя в том, что избирает» (Рим. 14, 22), то есть говорят о поступках язычников, противных их совести, что если иногда и утверждают, что у язычников нет таинств, то это не значит, что у них форма таинства брака неправильна, а значит только то, что их таинства не могут дать вечного спасения и что, наконец, слова Амвросия Медиоланского «нельзя считать браком то, что противно заповеди Божией», неприменимы к браку нехристиан, ибо ни одна заповедь Божия не запрещает браки нехристиан между собою[58]. Позднее католические богословы с целью примирения учения блаженого Августина с учением Corpus iuris canonici создали теорию двух видов брака — сакраментального и несакраментального. К этому учению должны прийти и те православные богословы, которые отказывались от старого церковного учения о существовании таинства брака во всем человечестве.

Учение о сохранении таинства брака у евреев и язычников дает исход­ную точку для правильной религиозной оценки язычества. Если в язычестве сохранилось это таинство, то, значит, нельзя смотреть на языческий мир как на что­то безусловно отрицательное, как на безраздельное царство «князя века сего». Таинство брака было тем единственным каналом, через который благодать Божия непрестанно изливалась на греховное человечество. А так как вся культура, по глубокой мысли св. Григория Богослова, имеет свой источник в браке, то не осталась чужда божественному и она, и потому христианство не отвергло эту культуру целиком, а, подобно магниту, вытягивающему железные опилки из сора, извлекло из нее мало сродных себе элементов и взяло их как материал на создание земной Церкви.

Здесь же можно найти основание и для положительной религиозной оценки современной культуры, хотя и она в значительной мере живет духом язычества. В этом внехристианском мире брак является главнейшим источником идеализма, и здесь постоянно оправдываются слова Гёте: "Das Ewigweibliche zieht uns hinan[59]".

С объективной метафизически­богословской почвы переходим на поч­ву субъективную, психологическую.

Если в браке объективно стороны возвышаются Богом на степень вышеличного, богоподобного бытия и становятся частью тела Христова, Церкви, то как же выражается это возвышение субъективно, в психике брачных сторон?

Оно выражается в их взаимной любви, имеющей оттенок обожания и сопровождаемой чувством полного блаженства, по своему содержанию исключающим вопрос о каких­либо дальнейших субъективных целях.

Субъективно не моральное лишь, а субстанциальное единство брачующихся, по объяснению Златоуста, творится любовью. "Любовь, — пишет он, — изменяет самое существо вещей[60]. Любовь такова, что любящие составляют уже не два, а одного человека, чего не может сделать ничто, кроме любви[61]". И идея, что любовь есть causa efficiens брака, усвоена и христианским законодательством. "Брак заключается и действителен одною любовью[62]", — пишет величайший законодатель Юстиниан в одной из своих новелл, "чистой любовью[63]". «Брак создается согласием и любовию», — поясняет древняя схолия к синопсису Арменопула известную классическую максиму "non cocubitus, sed consensus facit nuptias[64]".

Эта любовь имеет вышеразумный таинственный характер. Мы уже видели, что объективно стороны соединяются в браке Богом. И субъективно любовь соединяет их в Боге и через Бога.

«Одна любовь соединяет создания и с Богом, и друг с другом», — пишет авва Фалассий[65]. «В браке души соединяются с Богом неизреченным неким союзом», — пишет Златоуст[66].

Но если так, то брачная любовь является таинством. Она является таинством уже потому, что, как мы видели, она объективно объединяет нас с Богом, Который и Сам есть любовь (1 Ин. 4, 8, 16), и имеет благодатный характер. Она является таинством и потому, что превышает силы нашего разума. Гносеология учит, что высшие категории нашего разума суть проекции нашего личного сознания, его единства, неизменности и т.д. Но мы уже видели, что объективно брак — это вышеличное единство, подобное единству Св. Троицы.

Поэтому-то категории нашего разума неприложимы как там, так и здесь и брак возвышается над основным законом нашего разума, законом тожества, ибо здесь два являются в то же время и одним.

Св. Климент Римский, передавая одно из наиболее глубоких «γραφα», то есть не записанных в Новом Завете, изречений Иисуса Христа, говорит: "Сам Господь, спрошенный, когда приидет Его царство, ответил: “когда будет два одним и наружное как внутреннее и мужское вместе с женским, не мужское и не женское”, и поясняет, что два бывает одно, когда “в двух телах бывает одна душа”[67]".

«Брак есть таинство любви», — говорит св. Иоанн Златоуст и поясняет, что брак является таинством уже потому, что он превышает границы нашего разума, ибо в нем два становятся одним[68].

Называет любовь таинством (Sacramentum) и блаженный Августин[69].

С этим неразрывно связан и благодатный характер брачной любви, ибо Гос-подь присутствует там, где люди объединены взаимною любовью (Мф. 18, 20).

Таинственная сама по себе брачная любовь в отношении супругов друг к другу имеет оттенок обожания.

[35]  Слово о жене-грешнице. Мд. 39, 72.
[36]  Чин благословения супруг, чад не имущих.
[37]  Кормчая. изд. 1816 г. II, 123; далее говорится, что Христос лишь «паки утвердил брак», отвечая на вопрос фарисеев.
[38]  Краткое изложение зловредных еретических учений. кн. V. гл. 25. Мд. 83, 536, рус. пер. М., 1859. т. V. с. 88–92.
[39]  Толков. на Ефес. 5, 32, рус. пер. Изд. 1895 г.
[40]  Парафраз Пахимера, Мд. 3, 1184.
[41]  Zohar I. изд. Sulze.
[42]  Westermarck, Gesch. d. menschl. Ehe, 2 Aufl. s. 423.
[43]  Rutzel, Volkerkunde, I, 256; II, 276 и др. Esprit des lois. p. 222.
[44] Строматы. III, 12; Мд. 8, 1185.
[45] Беседы на 1 Кор. 12; 61, 103.
[46] Ml, 35, 2379.
[47] Трактат IV. Ml. 11, 306.
[48] Послание к Диогнету 5, 6. изд. Гебгардт. с. 8; Творения св. Иустина Мученика; пер. Преображенского. М., 1864. с. 17.
[49] Афинагор.
[50] Педаг. 2, 23; Мд. 8, 1085; Стром. III, 11; Мд. 8, 1173.
[51] De inst. virg. 6, Ml. 16, 316.
[52] Гомил. 56 на Быт. 29; Мд. 54, 488.
[53] Модестиново определение брака находим, например, в Номоканоне Фотия (XII, 12), у Вальсамона (толк. на 80 пр. Вас. В.), в Синтагме Властаря (Г. 2), в Кормчей книге (48, 3; 49, 4), в Пидалионе, в катехизисе Николая Булгара, изд. в 1681 г. в Венеции (с. 91).
[54] Номоканон Фотия (XII, 13); Аф. Синтагма (I. 271).
[55] Трактат о таинствах митр. филадельфийского Гавриила Севира по изд. 1714 года в Трговище (в Синтагматоне иepycалимского патриарха Хрисанфа). с. 118.
[56] О браке. Мд. 155, 504.
[57] Термин «вера» в первом случае употреблен в смысле религиозно-моральных убеждений, во втором — в смысле христианской веры. Справедливо, что язычники не имеют христианской веры, но они имеют известные религиозно-моральные убеждения (Рим. 1, 20). Установивший брак Бог есть Бог и язычников (Рим. 3, 29).
[58] С. 28, q. 1, ed. Friedberg. Leipzig, 1879. сов. 1078–1079, 1088.
[59] Фауст.
[60] Беседа 32 на 1 Кор. Мд. 61, 273.
[61] Беседа 33 на 1 Кор. Мд. 61, 280; русский перевод греческих слов «δείο διηρημένος» («не два лица») не отвечает ни букве, ни смыслу оригинала. Лица брачующихся не сливаются в браке, а объединяются в высшем единстве, как не сливаются и лица Св. Троицы.
[62] Nov. 74, cap. 4: «nuptial solo affectu valeant et rata sint».
[63] Nov. 74, cap. 1: «puro affactu».
[64] Const. Armenopuli, Manuale legum sive Hexabiblos. Lipsiae, 1851. IV, 4. Р. 490.
[65] Творение в русском пер. М., 1894. слово I. гл. 1.
[66] Беседа на Ефес. 5, 22–24, Мд. 62, 141.
[67] 2 Кор. 12; изд. Гебгардт. С. 40.
[68] Беседа на 1 Кор. 7, 39–40, Мд. 51, 230.
[69] Евангельские вопросы, 2, 14.

Метки: ,

Pages: 1 2

Комментарии закрыты.

http://diadem-clinic.ru/ удаление папиллом и бородавок в Уфе