Небо на земле. Что увидели послы князя Владимира в СофииКонстантинопольской?
Июнь 10th 2017 -
Рассказ о выборе веры великим князем Владимиром стал во многом хрестоматийным. Как сообщает Начальная летопись, созданная примерно через сто лет после описываемых событий, князь отправил послов в разные земли для сравнения богослужений.
При всей ангажированности позиции летописца можно думать, что в основе лежат реальные события. Побывав у мусульман в мечетях Болгарии, на христианском Западе у «немцев», послы пришли к выводу, что лучшая служба у греков. Как ясно из сообщения летописи, они получили возможность побывать на праздничном богослужении в Софии Константинопольской.
Напомним ключевую часть их рассказа: «И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, — знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать» [Цит. по: Повесть временных лет, 1978, с. 122-125].1
Важные дополнительные сведения содержит т. н. «Бандуриево сказание», составленное византийским автором на основе неизвестных греческих и русских источников не ранее XII в. [Турилов, 2002, с. 303]. Там сообщаются подробности пребывания русских послов в Святой Софии, которые в Великой Церкви сподобились видения, будучи к тому времени язычниками, присутствующими, но не участвующими в богослужении: «Ибо когда окончился оный Божественный и Великий вход и от преклонения все встали, то мужи (послы) видевшие странное видение, тотчас взяли за руки находившихся пред них князей императора и сказали им следущее: «Не отрицаем, что все, что мы доселе видели, страшно и велико, но сейчас виденное нами превыше естества человеческого, ибо видели мы неких крылатых юношей, одетых в странную и прекрасную одежду, — они не ходили по полу храма, но носились по воздуху поя: свят, свят, свят, что всех нас более всего другого поразило и привело в великое недоумение» [Цит. по: «Крещение Руси»..., 1988, с. 303]. Когда услышали это князья императора, то отвечали им: «может быть вы не знаете всех таинств христиан и никогда не слыхали, что ангелы сходят с небес и священнодействуют с нашими иереями. Они, услышав это, сказали: всеистинно и ясно есть то, что нам говорите, и не нуждаемся в другом доказательстве, ибо мы сами все видели собственными глазами: отпустите же нас скорее возвратиться туда, откуда мы посланы.» Послы вернулись к великому князю с докладом, в котором обобщили свои впечатления: «Не отрицаем, что великое нечто и славное мы видели прежде в Риме, все же виденное нами в Константинополе поражает ум человеческий» [«Крещение Руси»., 1988, с. 304]. Под впечатлением от посольского рассказа великий князь незамедлительно посылает к византийскому императору с просьбой прислать архиерея, чтобы крестил и научил его многочисленный народ. По мнению автора Сказания, случилось это при императоре Василии Македонянине.
Обычно подчеркивается, что решающим аргументом стала красота православного богослужения. Однако не вполне понятно, чем увиденное послами действо так принципиально отличалось от того, что происходило на Латинском Западе и в первую очередь в Риме, где они видели «великое нечто и славное». Известно из Liber Pontifica- lis [Duchesne, 1981; Davis, 1995] и других источников, что в конце X в. предроманские храмы Рима были роскошно украшены, а служба в них была богатой, разнообразной и торжественной, что отмечают и сами послы. Оба рассказа настаивают на особой мистической природе увиденного в Святой Софии, которое резко отличалось от всего предшествующего.
Пространство Софии Константинопольской. VI в.
В данной работе будет сделана попытка объяснить потрясение язычников-послов от увиденного «зрелища и красоты» особыми символико-художественными эффектами Святой Софии Константинопольской, не известными на Западе. Речь идет о феномене пространственной иконы невидимого Бога, создаваемой при помощи особой драматургии света (Илл. 1).
В VI в. император Юстиниан при помощи двух выдающихся инженеров-оптиков Анфимия из Тралл и Исидора из Милета, владевших всеми знаниями позднеантичной науки, создал уникальную среду вращающегося света, лишавшую огромный храм какой-либо видимой материальности [Годованец, 2013, с. 136-146]. Именно свет играл решающую роль в создании такого образа «неба на земле», который в конце X в. не могла воспроизвести ни западная архитектура, ни мусульманские мечети. По всей видимости, именно эта, сейчас во многом утраченная, мистическая световая среда ошеломила русских послов, буквально не понимавших, находятся они на небе или на земле. Для нас сегодня особенно важно, что то сакральноэстетическое впечатление стало одним из решающих событий в многосложной истории, приведшей к принятию Русью византийского православия.
Илл. 2. Движение архитектурных форм и световой среды
в пространстве Софии Константинопольской. VI в.
Наиболее оригинальной особенностью Святой Софии был образ движущегося света, который играл определяющую роль в пространстве этого огромного храма (Илл. 2). Не случайно император пригласил для воплощения своего замысла не профессиональных строителей, а двух выдающихся инженеров-оптиков своего времени — Анфимия из Тралл и Исидора из Милета. Современник строительства Прокопий Кессарийский специально подчеркивал эту уникальную световую природу: «(Храм)... наполнен светом и лучами солнца. 30. Можно было бы сказать, что место это не извне освящается солнцем, но что блеск (сияние. — А. Л.) рождается в нем самом: такое количество света распространяется в этом храме» (О постройках, I. 29-30) [Прокопий Кессарийский, 1996, с. 149].
Один из самых завораживающих эффектов возникал в этом храме ночью. Откосы сорока окон центрального купола, выложенные золотой и серебряной мозаикой, служили своего рода рефлекторами, отражавшими свет луны и звезд и создававшими эффект подвижного светового облака, освещавшего храм в ночи [Potamianos, 1996, p. 125]2. На наш взгляд, мерцающий свет в куполе был призван зримо воплотить идею «Светового облака Славы», так называемый древнееврейский «Кавод», переведенный в Септуагинте на древнегреческий как «Докса», а на церковно-славянский как «Слава Божия» [Лидов, 2015, с. 127-152]. Согласно библейской традиции, именно в виде такого облака в мир является невидимый и всемогущий Бог.
Вторая заповедь определила отношение к образам в араамической традиции [Gutmann, 1989; Kessler, 2000]. Во всех религиях признавалось невозможным изображение Бога — Яхве, Бога Отца или Аллаха, невидимого и непостижимого. Но при этом существовала потребность в визуализации образа Божия, не совпадающей с фигуративным идолообразным изображением. Таким иконическим образом-посредником было для иудеев сияющее облако, которое именовалось «Славой Господней» (kavod/кавод). Оно упоминается в Пятикнижии многократно, часто в связи со Скинией, как, например, в книге «Исход»:
«И покрыло облако скинию собрания, и слава Господня наполнила скинию; и не мог Моисей войти в скинию собрания, потому что осеняло ее облако, и слава Господня наполняла скинию. Когда поднималось облако от скинии, тогда отправлялись в путь сыны Израилевы во все путешествие свое; если же не поднималось облако, то и они не отправлялись в путь, доколе оно не поднималось, ибо облако Господне стояло над скиниею днем, и огонь был ночью в ней пред глазами всего дома Израилева во все путешествие их».
Илл. 3. Облако Света. Подступы к горе Хорив (фото А. Лидова)
Сияющее облако Славы является как некое видение. Несомненно, самой важной теофа- нией был рассказ о восхождении на гору Синай и получении Моисеем Скрижалей Завета (Исход 24: 12-18): «И взошел Моисей на гору, и покрыло облако гору, и слава Господня осенила гору Синай; и покрывало ее облако шесть дней, а в седьмой день [Господь] воззвал к Моисею из среды облака. Вид же славы Господней на вершине горы был пред глазами сынов Израилевых, как огонь поядающий» (Илл. 3).
Топос сияющего облака Славы, в которое может войти праведник, переходит в христианскую традицию. Рассказ о Теофании на Синае незримо присутствует в описании важнейшего евангельского Богоявления — Преображения Господня на горе Фавор (Лк. 9:28-36): «Когда же он говорил это, явилось облако и осенило их; и устрашились, когда вошли в облако. И был из облака глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте. Когда был глас сей, остался Иисус один».
Pages: 1 2 3
